Предметы c иконографическими изображениями из Семиречья
(несторианаство , манихейство).

Железняков Б.А.

В 1218 г. Чингисхан направил в Чуйскую долину войско во главе с Джэбэ-нойоном, с которым находился второй сын хана Чагатай. Монахи из христианского монастыря в Суябе, и богатые горожане-христиане решили бежать от монголов, прихватив накопленные драгоценности. Караван из двухсот верблюдов с золотыми и серебряными изделиями направился по северному берегу Иссык-Куля в направлении Кашгара, когда от разведчиков пришла весть, что навстречу беглецам со стороны перевала Санташ движется отряд монголов. На пути каравана, на берегу озера стоял монастырь армянских братьев-христиан. За ночь совместными усилиями монахи и беглецы спрятали на берегу или в прибрежных водах часть сокровищ. Наутро караван двинулся в горы и остановился у пещеры, в которую вливалась горная река. Реку беглецы на время отвели, а ценности уложили на дно пещеры, перекрыли каменными плитами, на одной из которых выбили крест и засыпали все слоем земли. Затем пустили реку обратно в пещеру и затопили.

Христианство Церкви Востока оставило относительно немногочисленные следы своей миссии в Азии, начиная с первых веков нашей эры и до середины XIV в. Находки с христианской символикой обнаружены практически на всей территории Азии, вплоть до Японии и Кореи, Индии и Севера Сибири. Исследователь средневековой архитектуры Средней Азии и Юга Казахстана, С. Хмельницкий, среди культовых построек доисламского периода смог выделить лишь три отдельных вида: буддийские, христианские и все остальные . Регион Семиречья не мог оставаться в стороне от религиозной жизни, не был изолированным, от культурных влияний, происходивших иногда и из самых отдаленных уголков Азии. Вместе с тем, недостаток известных артефактов и памятников нашего региона, в определенной степени дополняются многочисленными и подчас крайне таинственными сведениями и легендами, зачастую находящими свое подтверждение. Это легенда о царстве пресвитера Иоанна (кереитском хане, принявшем несторианство в начале XI в.), широко распространенной в средневековой Западной Европе, проверить которую, и были призваны западные путешественники, прибывшие в Азию в XIII-XIV вв. Это и исторические свидетельства о крупных несторианских монастырях в районе Ханбалык, Хочо, Дунхуан и других регионах Юго-Восточной Азии, а также и о пребывание мощей апостола Матфея в армянском монастыре на берегу оз. Иссык-Куль ставшими известными, благодаря путешественнику Н.М. Пржевальскому, опубликовавшего Каталонскую карту мира. На Каталонской карте (1377-1379 гг.) изображен Александр Македонский, совершающий христианскую литургию с ветвями ивы в руке, изображение имеющее, безусловно, прообразовательное значение. С районом оз. Иссык-Куль, вообще связано много таинственного, в том числе и предание о несторианских монахах едва успевших спрятать здесь многочисленные сокровища перед нашествием Чингис-хана; и рассказы людей, "видевших" остатки несторианских монастырей в труднодоступных горных районах Южного Прииссыккулья. Cомнительные описания одного из подобных монастырей, между тем напоминают малоизвестные сведения о пещерном монастыре, на Юго-Западе Кореи , аналогичные в свою очередь христианским пещерным монастырям Сирии. В описании корейского монастыря упоминанаются шестнадцать каменных плит, вмурованных в стены с вырезанными на них изображениями предметов христианского культа и человеческих фигур с лицами, не похожих на корейские, а скорее содержащие сцены из жизни сирийских христиан. По мнению исследователей, пещера была обустроена, в VII в., в честь черного монаха, прибывшего в те районы, по преданиям веком ранее .
В этой связи, нужно заметить, что Азия, благодаря ее огромным размерам, труднодоступности ее отдельных регионов, во многом определила наличие сложной культурно-религиозной ситуации. Взаимовлияние культур происходило “мирным путем” когда торговыми путями приходили проповедники или же в результате многочисленных политических изменений (смены власти, захвата земель и т.д.). В обоих случаях пришедшим нужно было учитывать местные традиции. С другой стороны, есть регионы, как бы законсервировавшие древние самобытные культуры, также оказывавшие влияние на общую картину региона. Регион Центральной Азии фокусирует эти проблемы и обречен на то, чтобы вызывать постоянный интерес для исследователей религий. Нерешенность проблемы, также оправдывает существование подобных красивых легенд, часть их которых, безусловно, имеют под собой реальные основания.
Одной из ярких находок, относящихся к раннему христианству в Жетысу, является фрагмент рельефной терракотовой иконы (10,5х19х1,3 см), найденный при раскопках шахристана Тараза. На иконе избражены, человеческие фигуры в подпрямоугольных рамках из рельефных «перлов». Сохранилась нижняя часть иконы с изображением трех стоящих приземистых фигур людей, очевидно святых, одетых в халаты и мягкую кожаную обувь. Христиане на иконе запечатлены в символических позах: со скрещенными на груди руками (приготовления к принятию церковного таинства). Изображения выполнены с большой стилизацией. Лица изображенных – округлые с низким лбом. Глаза большие, с тяжелыми веками; крупный рот с пухлыми губами; большие уши, с длинными мочками. От верхнего ряда изображения человеческих фигур в аналогичной одежде, на фрагменте иконы сохранились лишь полы халатов и ноги двух персонажей. Справа от фигур располагается широколопастный (сильно расширяющийся к окончаниям лопастей), равноконечный крест с перлами на концах, заключенный в рамку, который можно характеризовать как один из общих символов раннего христианства Азии (Месопотамия, Иран, Индия) , развивавшего свою символику, независимо от Западной Церкви. Символ, плавно перешедший от общего христианства к несторианам, преобладавшим в регионе с второй-третьей четверти V в. Две первые фигуры разделены подставкой, аналогичной, изображенным на биянайманских оссуариях .
По мнению Т.Н. Сениговой - первого исследователя находки, трактовка однотипных лиц (зачес волос, одутловатый тип лица, сочетавшийся с характерным покроем халатов) соответствует вполне оформившемуся канону, характерному для индийской культовой иконографии IV-VI вв.

Подобную датировку подтверждает и форма креста. Во-первых, она сходна с формой креста в пещерном христианском монастыре, расположенном у селения Айвадж (на правом берегу р. Амударьи) датируемого V-VIII вв. . Рельефный крест размерами, приблизительно 2х2 м, был изготовлен в помещении с куполом, являвшимся центральным или общественным: церковью (остальные – кельи монахов) постройка которого должна относиться к началу существования монастыря. Вторая аналогия напрашивается, с формой, а главное с перлами на концах перекладин креста изображенного на четырехугольной плитке (8,2х7,2 см), обнаруженной в Старом Мерве на Гяур-кале, датируемой также V-VII вв. . Таким образом иконка относится к переходному этапу, когда Церковь Востока превращалась в несторианскую и может быть датирована V-VI вв. Символика несториан и в последующие века пока трудно поддается систематизации и типологизации, по причине значительных локальных вариантов адаптации.

Очевидно, данная икона могла проникнуть в г. Тараз, на территорию Семиречья с сирийскими или сироязычными (владевшими древним арамейским языком - языком апостолов) проповедниками, проповедь которых хронологически совпала с периодом активного согдийского проникновения (колонизации) на территорию Семиречья в V-VI вв. Левее фигуры, наиболее близкой ко кресту расположена вертикальная сирийская надпись, очевидно с именем или именами изображенных (святых Церкви Востока?).
В настоящее время сирийская надпись на тыльной стороне иконы не сохранилась, но она была различима еще в 90-е гг. XX в. На фотографии, предоставленной Ю.А. Мотовым видны низы вертикальных строчек сирийского письма, видимо, аналогичные надписи на обороте керамического штампа, найденного на Ак-бешиме.

Нужно сказать, что это не единственная христианская икона, найденная на территории Семиречья и Южного Казахстана. В 1873 г. Н.Н. Пантусов сообщил об иконе, найденной в районе хребта Каратау, на берегу р. Актасты-булак, притока Боролдая . По словам Пантусова икона была найдена мальчиками-сартами. Следы ее в дальнейшем теряются, но краткое описание иконы автор привел в публикации. Изображение некоего святого было вырезано на песчанике коричневого цвета; фон образа более темный, чем лицо святого. На голове изображенного - волосы отсутствуют, зато имеются густые усы и борода. Н.Н. Пантусов предположил, что эта икона – следы проникновения русских раскольников, которые в XVII в. были замечены уже в районе оз. Лобнор. Мы полагаем, что нельзя исключать версию более ранней датировки ак-тастинской находки, чем XVII-XIX, появления ее на Юге Казахстана в средние века вместе с сирийскими проповедниками. Как известно, на территории бывшего СССР было учтено около 400 экземпляров каменных иконок, датируемых X-XV вв. (основная масса которых относилась к XI-XIV вв.).

Т.Н. Сенигова отмечала характерный североиндийский зачес волос и одутловатый тип лица изображенных на таразской иконе заслуженных христиан Церкви Востока. Возможно, в ближайшем будущем будет установлена тесная связь таласских несторианских общин с индийскими или североиндийскими христианами этого периода. Подобная деятельность управлялась и координировалась в едином центре в Селевкии-Ктесифоне (вниз по течению р. Тигр от г. Багдад), осуществлявшего миссию даже в отдаленных уголках Азии. Работу несторианской миссии можно назвать титанической, огромную деятельность по проповеди несторианства, осуществлению многочисленных переводов текстов на различные языки народов Азии, и, пожалуй, наиболее сложная задача заключалась в адаптации христианского учения, его терминологического аппарата к уже существовавшим традиционным системам культов, на просторах Евразии и особая роль в ней сирийских проповедников. Например, с огромными трудностями столкнулись сирийские проповедники в Китае в ситуации при отсутствии у носителей китайской традиции понятия о личностном абсолютном божестве . О значительном преобладании сирийцев и арамееязычных среди христианских проповедников говорят археологические находки и письменные свидетельства:
Побывавший в селении Вазкерд (близ Самарканда) уже в середине X в. арабский географ и путешественник Ибн Хаукаль приводит сведение, что в то время в селении находилась христианская церковь, при которой в большом числе собирались христиане из разных мест, особо упоминая встреченных там многих иракских (месопотамских) христиан , имелось ввиду, что духовный центр Церкви Востока (несториан) находился около Багдада.
При раскопках Тараза обнаружена керамическая кружка с сирийской надписью "Петр и Гавриил", датируемая VI-VII вв. . На известных намогильных кайраках Сериречья XI-XIV вв., эпитафии были написаны сирийским письмом. На известной каменной ступке, датируемой IX-X вв. происходящей с городища Тортколь-тобе (средневековый Шараба) , изображен прямоугольный крест и голубь, символизировавший почитавшуюся, в Сирии богиню матери-природы Атергатис и изображавшиеся на намогильных памятниках в VI-VII вв., . На одной из сторон ступки изображена ступка с пестом, аналогичная изображениям на биянайманских оссуариях, характеризующие местную разновидность зороастризма - маздеизм. То есть речь идет о культовом предмете со смешанной культовой принадлежностью, где переплелись христианство, языческие культы Сирии и маздеизм. Тесное переплетение культов в регионе характеризует и оссуарий в форме юрты (кибитки) с рельефным изображением креста сверху, хранящийся в музее Тараза. Опять же речь идет не только об иллюстрациях синкретизма кочевой и оседлой культуры в Семиречье , но и культурных адаптациях и взаимовлияниях здесь различных культов и верований. Однако, несторианство, проникало не с одними лишь сирийцами-проповедниками, но и согдийцами - торговцами, земледельцами и ремесленниками исповедовавшими, в частности, и христианство в основном несторианского толка.

К христианскому культу и, по-видимому, к несторианскому ее ответвлению, имеет непосредственное отношение серебряный кувшин с христианской символикой, выбитой штампом на дне сосуда, происходящий из Новопокровского городища (Чуйская долина) . Датируемый VIII-IX вв. он относится к периоду расцвета несторианства в Семиречье в оседлой городской среде. И, очевидно, мог применяться во время совершения таинства крещения несториан (например, в случае болезни крещаемого) или же при освящении воды. Диаметр тулова кувшина18,2 см, дна 12,8-13,2 см, высота 29 см. Он имеет грушевидное тулово и узкое горло с манжетовидным подпрямоугольным венчиком с вытянутым носиком-сливом. Изогнутая ручка крепится к краю венчика и плечику. Украшена на верху восьмигранным плодом граната (на венчике) и когтевидным упором. Нижний конец ручки ромбовидный, с двумя завитками по бокам. Поддон кольцевидный. На плоском дне пять оттисков штампа, образующих крест.

Штамп представляет собой равноконечный крест в широкой крестовидной рамке из выпуклых точек. Кувшин был найден в 1923 г. вместе с серебряным блюдом, которое не имело христианской символики. Возможно, что недостаточная изученность вопроса на тот момент повлияло на неточную интерпретацию этого сосуда, как подражанию византийским клеймам. Сейчас все больше становится очевидным факт расцвета несторианства, в период VII-IX вв. в городах и оседлых поселениях Чуйской долины, основанных согдийцами и принесшими сюда свои культы. Кроме того, начертание креста полностью гармонирует с большим разнообразием несторианских крестов , различающихся лишь деталями (количеством и направлением маленьких черточек на концах перекладин обычно равноконечного и широколопастного креста). О несторианской принадлежности сосуда говорит и место, выбранное для нанесения штампа. Штамп на дне кувшина как бы намечает культовую принадлежность серебряного сосуда, как это зачастую и делали несториане, чтобы лишний раз не выделяться в регионах с различными культурами. Известно, о том отношении несториан к изображениям креста: с одной стороны – общепризнанного символа христианства, с другой стороны, они старались избегать подробностей, уходящие в суть спора с Западной Церковью о природе Христа. Также следует сказать и о медленной эволюции несторианского учения об иконах и святых изображениях. Несторианство выделилось из общехристианского учения в середине-конце V в., в дальнейшем развивало свои взгляды, в том числе и о святых изображениях и к XII в. наложило запрет на изготовление изображений , очевидно из-за опасности впасть или быть уличенными в идолопоклонстве. Очевидно, подобное запрещение имело гибкий характер и несториане в своих церквях имели изображения ангелов и святых и в более позднее время . Так же в Согде, а скорее в Семиречье был изготовлен серебряный кувшин, найденный в Приуралье, аналогичный описанному нами сосуду с крестовидными клеймами из села Новопокровского, . Обнаружение серебряного кувшина-двойника Новопокровского, говорит о серийности производства подобных вещей, применять которые могли несториане в городах Жетысу при совершении таинств и обрядов церкви.

Нужно отметить, что подобные изделия из серебра были достаточно распространенными в Средней Азии и Семиречье. Например, блюдо-двойник знаменитого Аниковского блюда из Эрмитажа, найденного в 1909 г., в Верхнем Прикамье, было обнаружено в 1985 г. в качестве главного фетиша на мансийском святилище около селения Верхне-Нильдино на Северной Сосьве . По свидетельствам местных жителей, блюд, разошедшихся по тайге и аналогичных Аниковскому, насчитывается до семи . На Аниковском блюде, изготовленном в Средней Азии, вероятно в VII-VIII вв., представлено изображение монументального среднеазиатского кешка. Принадлежность хозяина замка к несторианскому или, по крайней мере, к христианскому культу угадывается по резным, так называемым "георгиевским крестам" в обилии, украшавшим фасады строения. Аналоги "замка с крестами" прослеживаются в настенных росписях доисламского Пенджикента .

Хотя подобная «принадлежность к несторианскому культу» и не воспринимается многими, возможно справедливо. Возможно, действительно большое количество керамических плиток с прорезанной в центре фигурой в виде “мальтийского креста” являются элементами декоративного оформления фасадов раннесредневековых замков. Подобные плитки встречается на памятниках оседлой культуры Казахстана и Средней Азии в слоях VII-VIII вв. Они обнаружены при раскопках городища Тараз, Культобе (Ясы-Туркестан), Ак-тепе Ташкентского и др. В декоре самаркандских очажков, в котором отразилась архитектурная орнаментика более раннего времени, можно найти изображение аналогичных круглых плиток с крестами . Недостаточность материала, а также непопулярность и неразработанность темы по средневековому христианству в советское время не дают возможности однозначной трактовки подобных материалов. Но известно, о широком распространении христианства несторианского толка, поддерживаемого Персидской державой в противовес ортодоксальной Византии. Несторианство едва ли не стало господствующей религией в Персии накануне прихода мусульманства . В этой связи вполне ожидаемо нахождение подобных артефактов в регионе, где также было распространено несторианство в VII-VIII вв.

Летом 1999 г. было обнаружено еще одно серебряное блюдо на одном из хантыйских святилищ на Малой Оби. По-видимому, на блюде изображена сцена на библейские мотивы, связанные с правителями Иудейского царства Давидом и Соломоном. Интересно отметить, что художественные изделия из серебра, с христианской и библейской символикой, изготовленные в Иране, Хорезме, Согде сохранились в своем большинстве в Сибири и на Урале, в то время как на родине массивные блюда потеряв свою актуальность, переплавлялись в монеты или предметы других культов. Блюдо было изготовлено в одном из городов Средней Азии и датируется также VI-VIII вв., в то время как А. Бауло датировал его несколько более поздним временем (VIII-IX вв.) . Нередко блюдам и другим культово-художественным изделиям из металла, незаслуженно приписывалось (Аниковское) и заслуженно приписывается (Григорьевское) их семиреченское происхождение , хотя для многих предметов доказательств пока установить невозможно, но установление происхождение предмета может повлиять на датировку изделия. Вплоть до X–XI вв. в Семиречье сохраняются традиции, привнесенные согдийскими переселенцами, в то время как в Средней Азии они были в это время уже сильно ослаблены под натиском ислама .

Несторианские равноконечные кресты на тулове, и “S”-образные знаки на плечике и тулове, выдавленные по сырой глине штампом, образующие, так называемый мотив вихревой розетки, сохранились на фрагменте кувшиновидного сосуда из Каялыка (городище Антоновское), (рис. 6) датируемого X в., предварительно можно отнести к среднему этапу распространения несторианства в Жетысу и соседних регионов. Мы уже упоминали о ранних крестах V- VI вв. относившихся к этапу оформления несторианской символики. В данном случае мы имеем дело с уже сложившимся несторианским крестом (георгиевским, мальтийским и др.), бывшем в ходу, наряду с более ранними формами (которых было множество), однако пережившем их и получившим распространение в Персии и Центральной Азии начиная с VII-VIII вв. На более позднем этапе (XIII-XIV вв.) в Семиречье получит распространение символика несториан - кочевников, принявших несторианскую веру от сирийцев после исхода тех из Китая, где за более, чем 200 лет несторианская символика также претерпела изменения. Данная периодизация предварительная, имеющая отношение к несторианам, хотя были другие ветви христианства, малочисленные и локальные, или отдельные лица, посетившие регион.

Кресты на каялыкском кувшине полностью соответствуют формам крестов на, уже упоминавшейся, ступке с крестом и голубем из Тортколь-тобе, и керамической кружке, покрытой подобными же крестами из Кедера (Куйрук-тобе) , датируемых исследователями IX-X вв. Находка подобного сосуда на Антоновском городище свидетельствует о наличие несторианской общины и церкви в Каялыке в это же время. Каялык был крупным городом на северной ветке торговых путей. Судя по историческим источникам в XIII в. здесь была несторианская община, церковь, возможно существовавшие непрерывно с более раннего времени (X в.). К середине XIII (времени Г. Рубрука) уже претерпевшая упадок. В источниках упоминается и наличие целого несторианского поселения с церковью неподалеку от городища. Возможно, Каялык и округа, было одним из центров несторианства на торговом пути, местом компактного проживания несториан, что могут выявить будущие исследования.
Еще одним видом памятников несториан которым очень богат регион Жетысу являются намогильные кайраки, происходящие как с несторианских кладбищ, так из отдельных захоронений. Содержащиеся на кайраках изображения характерных несторианских крестов, а также ангелов на некоторых из них, служит веской причиной, для того, чтобы упомянуть о них в этой статье. Наличие надписей на подавляющем большинстве этих камней делает их скорее эпиграфическими памятниками, наряду с надписями на многочисленных керамических сосудах, венчиках хумов и других предметах, вкдючая литературные памятники несторианства, обнаруженные в начале XX в. (1902-1914 гг.) в результате работ немецкой экспедиции) в Восточном Туркестане . Но на локализации датировке кайраков хотелось бы все-таки остановиться, поскольку эти вопросы связаны с темой статьи. В настоящее время известно о более чем 700 намогильных камней несториан Жетысу (упоминаемых и в эпосе "Манас", как племя "тарса"). Почти все они датируются XIII-XIV вв., кроме четырех кайраков из Краснореченского городища. Два кайрака из цитадели городища, обнаруженные К.М. Байпаковым, датированы сирологом Л.В. Пайковой 1100 и 1220 гг. по Селевкидской эре (соответственно 789 и 909 гг. н.э.), это - наиболее ранние из имеющихся ныне эпитафий семиреченских несториан . Помимо двух крупных несторианских кладбищ в районе Бишкека и Токмака, открытых в середине 80-х гг. XIX в. краеведом, знатоком персидского и тюркских языков, землемером В.А. Андреевым, с которых и происходят более 700 кайраков, известно еще около десятка мест, где были обнаружены намогильные камни с несторианскими крестами и сирийскими надписями. В их числе - селение Мазар, близ развалин городища Алмалык (Восточный Туркестан); урочище в 8 км западнее поселка Покровское, в 40 км от Каракол; развалины (монастыря?) Ташрабат; селение Биркулак, в Токмакском районе в Киргизии; в городе Тараз; в долине р. Чу в Казахстане; в ряде пунктов Ферганской долины, селение Ургут Самаркандской области в Узбекистане. Интересно отметить что первые исследователи Токмакского и Бишкекского несторианских кладбищ в конце XIX в. считали, что общее количество захоронений с кайраками на этих некрополях должно было быть до 6 тысяч на каждом . Однако, однообразие намогильных памятников и отсутствие сопроводительного погребального инвентаря в захоронениях, привели к тому, что кладбища были раскопаны не полностью. Предположения Пантусова в конце XIX в. о наличие кайраков с крестами в долине р. Чу , были подтверждены, ирригационными работами 1919 г. .
Меньше известен факт находок в Семиречье достаточно большого количества мусульманских надгробных камней: Число мусульманских кайраков, выявленных в Северной Киргизии, превышает 300; из них в натуре, фотофиксациях или по упоминаниям в печати известно 260. Крупные комплексы кайраков зафиксированы на древних кладбищах в северном и южном Прииссыккулье (до 120 камней). Значительная часть (до 40%) из них датируется временем с середины XII до 3-ей четверти XV в . Причем несторианские и раннеисламские кладбища находились зачастую по-соседству.
К настоящему времени, собранный материал по памятникам несторианства на Семиреченском и соседних с ним Южно-Казахстанском и Восточно-Туркестанском участках Шелкового Пути позволяет говорить о находках предметов несторианского культа в большинстве из важнейших городов: Куйрук-тобе, Сайрам, Тараз, Мерке, Актобе (Степнинское), Ново-Покровское, Кара-джигач, Суяб, Красная Речка (Невакет – с 1180 г. место резиденции митрополита тюрок-несториан), Баласагун, берега оз. Иссык-Куль, Талгар, Каялык и далее в Восточном Туркестане: Алмалык, Бешбалык, Хочо, Дунхуан, Западный Китай – Гаочань и столица – Си-Ань, вплоть до Тихоокеанского побережья - Ханбалык при этом в интересующем нас районе можно отметить два места концентрации памятников: Чуйская долина и Восточный Туркестан (перечисленные города Восточного Туркестана находятся недалеко друг от друга, на северо-восточном краю пустыни Такла-Макан).
Несторианство не было единственной религией распространявшейся на Восток, теми же путями проникали зороастризм, буддизм и иудаизм. Главной целью проповедников был Китай и время было выбрано удачное 300-летнее правление династии Тан, с интересом относившаяся к новациям, особенно в идеологической сфере. Успехи были, правда, разные: к 845 г. – времени упадка императорской династии Тан, новый император Ву Цзуньг начал жестокое преследование всех религий, кроме исторического даосизма. Больше всего пострадало буддистов: 260 тысячам монахов было предписано вернуться к мирской жизни, 4.600 монастырей осталось без своих обитателей. Несторианство и зороастризм также пострадали, например, есть данные о 300 несторианских монастырях, существовавших до этого указа. Но хуже всех пришлось манихеям, хоть их и не было много, но они смогли вызвать к себе сильную ненависть: при встрече их было предписано убивать на месте. Несториане и манихеи переносят свою проповедь к кочевым народам. Несториане успешно проповедовали среди найманов, кереев, онгутов, отдельных монгольских племен, манихеи основали церкви в землях киргизов и уйгуров. Успех любой религии связан с приближением (адаптацией) проповедниками своих учений к традиционным языческим культам и особенностям жизни народов, кочевых в данном случае. А также, в некоторой степени использовалось извечное противоречие между представителями оседлой китайской цивилизации и пограничными с ними северными кочевыми народами.
Нужно отметить, что манихеи в своем приспособлении религии к “местным условиям” пошли гораздо дальше несториан, имея в виду тот факт, и выражаясь словами Ю.А. Зуева, что на сибирское манихейство были накинуты не буддийские одежды, а шаманский костюм. Приняв “всеобщую универсальную религию Мани” они стали “сибирскими манихеями”, ибо здесь на севере, среднеазиатское манихейство, подчиняясь своей природе синкретического развития и приспособления, впитало в себя и видоизменило местные южносибирские шаманистские культы . Учение это сохранилось до наших дней, в основном у алтайских народов в виде так называемого “бурханизма” , за последние столетия, позаимствовав отдельные положения учения, а также атрибуты ламаизма: священные ленточки, бубенцы, колокольчики хонхо. Однако что-то должно было остаться и от первоисточника – манихейства, точнее от религиозных учений, распространенных в III в. в Персии (Месопотамии), изначально напитавших манихейство содержанием (вызвавших его из небытия),: христианства, иудаизма и зороастризма. Позднее уже в Средней Азии или Жетысу и буддизм, также стал составляющим манихества. В любом случае манихейство обогатило арсенал шаманизма различными обрядами, видимо, это сказалось и в наличии иконок, обряде крапления молоком, своего рода жертвоприношении, а также возжиганиях вереска, наличие особых ладанок для возжиганий; напоминают христианский набор обрядов и культовых предметов, возможно, правда, пришедшем уже через ламаизм. О серьезном отношении приверженцев алтайского культа своей религии говорят такие факты, что даже простые бурханисты шили специальную одежду для молений (у которой вместо пуговиц обязательно были завязки и вообще одежда характеризуется обилием лент), особые головные уборы, сходные с женской шапкой, в виде высокого (поперечного) гребня; сзади которой прикреплялись две ленты. Воздвигались и особые каменные жертвенники (куре) и жертвенные очаги (тагылы). Были развиты песенный и молитвенный репертуар . Учение и обрядовая сторона, так называемого, бурханизма, перекочевали в Жетысу в, причем изменились лишь термины.
По пути на Восток манихеи успели оставить следы в Средней Азии и Жетысу. Более того, имеются письменные свидетельства, позволяющие отнести Таласскую и Чуйскую долины к основным районам сложения и расцвета тюркского манихейства, о чем говорится в двух текстах «Священной книги двух основ» . Как уже отмечалось Чуйская и Таласская долины в VI- XIV вв. были регионом, широкого распространения несторианства, причем, в значительно большем соотношении, нежели манихейство.

К настоящему времени обнаружены материальные следы бытования манихейских общин в городах Великого Шелкового пути Таразе и Хочо. В Таразе дастархан, найден в 1957 г. диаметром 48 см, толщиной 2 см. Столешница – верхняя сторона имела форму диска, внутренняя – чаши. Центральный узор чаши и орнамент, идущий по бортику выполнен одними и теми же оттисками круглого штампа в центре которого – восьмилучевая звезда. Внутренняя часть столика покрыта растительными розетками, столь характерного для манихейства. Каждая розетка имеет крестообразное сочетание четырех схематических пальметок цветов, что также характерно для манихеев, заимствовавших учение из христианства и иудейства в зороастрийском окружении, перенявших основной символ христианства – крест, но изображавших его в виде растительного орнамента, так как изначально манихеи отделили себя от христианства.

Восьмикратное повторение розетки в одном случае прерывается изображением женской головки. Передан округлый тип лица с широкой нижней частью, довольно высокий лоб и одутловатые щеки, нос прямой. Создается впечатление, что глаза закрыты. На голове высокий, в виде лобной повязки убор, возможно диадема, со спускающимися на лоб украшениями типа перлов. На шее – ожерелье из отдельных круглых бус, с кулоном в форме лунного серпа, с опущенными концами. Все изображение снизу окаймлено большим лунным серпом, концами вверх. По словам Ю.А. Зуева в манихейской доктрине Луна занимала важное место и дева, изображенная на медальоне-оттиске – антропоморфный образ Луны. Ее богом считался сам Мани . Столик датируется концом VI-началом VII в. .
Несторианство и манихейство еще объединяла и общая судьба изгнанничества. Несторианство было изгнано со своей родины - Сирии, а манихейство из Персии. В дальнейшем эти религии распространялисьобщими путями, в одном направлении - на Восток. В монографии Ю.А. Зуева, посвященной тюркскому манихейству опубликовано изображение равноконечного креста над цветком лотоса расположенными под распростертым над ними балдахином - символом императорской власти Поднебесной, величественной и благотворной. Эти два символа автор трактует как манихейский крест. По-видимому, этот каменный памятник был, воздвигнут в знак признательности последователей этих двух религий императору Китая, если считать лотос символом манихейства. Мы ухе говорили об увлечении манихеев растительными орнаментами, но на известном памятнике христианства – мраморной стеле (781 г.), найденной неподалеку от древней китайской столицы (Си-Ань), в верхней части памятника (изображенной на рисунке), несторанский крест покоится на сложном растительном орнаменте, хотя в длинном тексте, выбитом на двух языках: китайском и сирийском, манихейство не упоминается, а содержатся слова благодарности и преданности императорскому дому, история несторианства в Китае, перечень несторианской иерархии и др. .

Не имея специальной задачи исследовать философско-религиозное учение манихейства, отметим лишь то, что отклики исследователей очень различаются, видимо по той причине, что одни исследователи занимались тем, чему учило манихейство, а другие, как жили сами манихеи и отношению к ним окружавших народов. Интересно, что в Восточном Туркестане, обнаружено значительно больше материальных свидетельств сосуществования религиозных миссий несторианства и манихейства. Здесь найдены 8 несторианских текстов и 2 манихейских с иллюстрациями, а также церковные фрески. Описание двух фресок мы приводим ниже.

Они дают наглядное представление о внешности и облачении манихейских и несторианских священников во время служений. Манихейские священники, судя по изображению находятся в каком-то помещении (церкви), где кроме них заметны фигуры других людей, различаются также архитектурные детали внутреннего убранства сооружения. Молодой несторианский служитель или приверженец культа, одет в длинную оранжево-коричневую мантию с очень длинными рукавами, и что характерно сложил руки крестообразно на груди, как на таразской иконе. Фреска из несторианской церкви в Гаочани, также изображает верующих в момент службы с руками, скрещенными на груди. Эта фреска была найдена в развалинах небольшого храма, находившегося за пределами самого Хочо. Сначала предполагалось, что это единичный экземпляр живописи, но при зачистке стен от поздних наслоений были обнаружены целые серии фресковой живописи .

В заключении хочется сказать и о том, что несториане двигались не только на восток, но на определенном этапе и в обратном направлении. Хронологически этот этап совпадает с расширением пределов Монгольской империи. Японский синолог Саэки приводит данные о том, что в XIII-XIV вв. во Внутренней Монголии в районе Ордоса существовали несторианские общины, обозначившие свою религиозную принадлежность выбиванием на кайраках крестовидных символов , сильно напоминающих семиреченские, на Токмакском и Бишкекском кладбищах. При этом отметим тот факт, что формы ордосских крестов отличаются большим разнообразием, сложностью и изяществом выделки, по сравнению с несколько грубоватыми семиреченскими, лишний раз, подтверждая направление движения с востока на запад. Очевидно, ушла лишь часть народа исповедовавшего несторианство, так как памятники в Монголии датируются тем же временем XIII-XIV вв. как и погребения несториан в Семиречье. В то же время эти поздние несториане осели на тех местах, где в недавнем прошлом несторианство процветало, но к этому времени клонилось к упадку, к середине XIV в. несториане в Жетысу вымирают от смертельной болезни, шедшей по торговым путям из Европы, или переходят в мусульманство.
Семиречье и прилегающие районы Центральной Азии можно рассматривать с одной стороны как один из регионов, где было распространено несторианство (и другие ветви христианства), манихейство и другие домусульманские культы, в том числе и языческие, с другой стороны это был самостоятельный регион и, приходя сюда проповедники других религий вынуждены были приноравливаться к местным специфическим условиям, традициям населения. То есть Семиречье (как и любой другой регион) нужно рассматривать как место, где на религии оказывалось определенное местное влияние, а также происходило взаимопроникновение и обогащение религиозных систем и культурных традиций, присутствовавших в регионе.
Памятником широких международных экономических, политических, и культурных связей Средней Азии в период раннего средневековья, судя по китайским письменным источникам, являлось здание в Кушании, примерно на полпути между Самаркандом и Бухарой. Стены этого архитектурного сооружения были украшены росписью с изображениями китайских императоров, тюркских ханов и владетелей Индии, Ирана и Византии . Подобное сооружение подчеркивало как общую картину жизни, так и в значительной степени духовную ее составляющую (полирелигиозность и значительную веротерпимость) сложившуюся на территории Центральной Азии, вдоль прохождения Великого Шелкового пути перед приходом ислама, имеющего свои плюсы и минусы. В этой пестрой доисламской религиозной жизни, заметную роль играло христианство, в частности несторианского толка. И лишь позднее, складывается тот привычный образ Средней Азии, ставший традиционным.

Summary

In this article author describe artifacts from archaeological sites of Semirechye region (medieval towns on the Great Silk Road) with iconographic images, imprints, stamps on it, belongs to Nestorianism and Manichaeism (5th-14th с. AD). Also examine analogies known today which comes from adjoining regions, which had trade, politic and cultural relations with Semirechye (Zhetisu): Central Asia, Western China, Ural and Western Siberia. Pay much attention to the dating and localization of monuments and artifacts. Makes the attempt to reveal system in the forms of Nestorian crosses. Traces destinies of Nestorians and Manichaeans in Semirechye and in the closest regions of Asia, theirs churches, monasteries, traditions, literature and also theirs doctrine which traces till nowadays in local religious system calls “burkhanism”. Some space devoted to enigmatic questions - Nestorian’s legends and treasures.

[НА ГЛАВНУЮ] [НАЗАД]