ПОЭТИЧЕСКАЯ СТРАНИЧКА
Страница Натальи Валуйской
ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ
Я в храме говорю с тобой
Тихонько,
Лишь мысленно, печальною душой.
А пламя свеч колышется
Легонько,
Как будто отвечает голос
Твой.
Я знаю, что грешна,
Но неотступно
Прикован к сердцу моему
Твой ясный взор.
Как чувств и мыслей связь
Тебе доступна,
И душ игольчатый узор!
Так подскажи мне путь,
Держатель мира,
Как страх отчаяния и смерти
Превозмочь,
Чтобы свеча живая
Укрепила
Дух жизни в праздничную ночь.
19 апреля 1998.
Пасха.
Мудрое время!
Не будь палачом,
Своих детей не клейми.
Слезы людские
Здесь ни при чем,
Ты хоть пред собою
Не лги!
Зачем ты решаешь
Быть иль не быть
И сколько осталось кому,
Каждый живущий достоин
Жить,
И счеты твои
Ни к чему.
Но если ты вправе
Людей судить
Вершить земные дела,
Отведи тетивы золоченой
Нить,
Чтоб мимо пропела
Стрела.
июнь 1999.
Память.
Твой плен мне постыл.
Окаянная, прочь!
Гнедого коня
Приведу тебе в ночь.
Тебя, непокорную, я посажу
И крепко веревкой к седлу привяжу.
А после, когда я останусь одна,
То сяду у темного злого окна,
Свое отраженье увижу в стекле,
Но вряд ли узнаю,
Кто я и где.
1998.
Я тихонько зажгу свечу,
Помолюсь о своей судьбе.
Ты молчишь. И я помолчу,
Я чужая стала тебе.
Да и близкой я не была,
Просто видела чудный сон,
Свечка-свечечка оплыла,
Воронье за окном, да стон.
То душа моя в плач кричит,
То судьбы своей вижу явь,
Сердце-камень твое молчит,
А мое – океаном вплавь.
А мое – желтой бури вслед,
Чтоб убить ее не лету.
И оставить ярчайший след,
И мирскую забыть
Суету.
июнь 2000.
Разве есть на свете чудеса,
Неба синь и трель хрустальных рек,
Может, это сказок голоса,
То, во что поверил человек?
Где за холодом повеет вдруг
Теплом,
Где слова ласкают,
А не бьют
Где за доброе всегда дают
Добром,
И за здравие святую воду
Пьют.
Только я не верю в чудеса,
Злой орел голубку заклюет.
Светлыми не станут небеса,
Пока ум от сердца отстает.
сент. 1998.
Я забыла тебя потому,
Что горем своим упивалась.
Я забыла тебя потому,
Что грешной земли касалась.
Я забыла тебя потому,
Что ветер трубил протяжно.
Я забыла тебя потому,
Что любовь для тебя – не важно.
И весь мир для тебя – открыт,
И ласково светит солнце.
Для меня этот мир – срыт,
В земляное гляжу оконце.
До серебряных звезд – врозь,
А до осени – один шаг.
Потому разговоры – вскользь,
Потому расстояние – враг.
И смотрю я в безбрежную синь,
Наполняя осенью мозг.
Воздух полон дыханьем богинь,
И земная жизнь – не всерьез.
Потому и забыла, что ты
Упиваешься счастьем сам.
Потому что умрут цветы,
Потом что я – здесь,
Ты – там.
сент. 1999.
Совиная песня
Наверное, я неживая,
Сердце каменное молчит.
Хотела стать птицей рая,
А стала – совой в ночи.
Немигающим тусклым взором
Мерцают глаза мои,
Луна колдовским узором
Серебрит очи земли.
Притворюсь, будто сплю. Отчего-то
Стало так страшно мне,
Словно из чащи кто-то
Зовет надрывно к себе.
И, наверное, я неживая,
Мне веселых песен не петь,
Не взлетела как птица рая,
И совою мне не взлететь.
Ты напрасно, милый, смеешься,
И тебя мне немного жаль.
Ты назад уже не вернешься,
По-совиному крикни. Вдаль.
май 1998.
Я ждала тебя, летний день,
Я ждала тебя, теплый луч,
Но над городом черная тень
И мой путь теперь невезуч
Мне в пространстве земном темно
Без твоих драгоценных глаз.
И, наверно, уже все равно,
Что голубка воркует про нас,
Что за окнами яркий май,
Что от зелени ярок свет,
Что пойду за тобой хоть на край
Той земли, что в помине нет.
июнь 1998.
Я не пойму:
Ты враг или друг?
И почему изменилось все вдруг?
Чувствуешь ты за собою вину?
Я не пойму,
Я не пойму…
В небе шальная повисла
Луна,
Видно, и ей, как и мне
Не до сна
Тихие звезды как тихие крыши,
А мысли все дальше,
А мысли все выше,
И если исчезнут сомнения вдруг,
Я, может, узнаю
Ты враг или друг.
9 мая 1998.
О лето! Я к тебе стремилась
К роскошным травам и теплу.
А время вдруг остановилось,
И тихо ты сказал: уйду.
О солнце! Сердце не согреет
Очей твоих горячих свет.
Я странница. И ветер веет
Над вечным разрушеньем лет.
Мне сладок голос тот далекий,
Раздумья нежит тишина.
Я здесь. Внизу овраг глубокий,
И в небе полная луна.
июнь 1998.
Мне хочется лечь на траву,
И в небе-шатре раствориться.
Понять, для чего я живу,
Понять, почему я не птица.
И пусть в этом мире богат
Тот, кто владеет судьбою,
Богаче его во сто крат
Отшельник с пустой сумою.
Из клетки выпусти птиц,
На сердце узлы развяжи.
От свободных живых страниц
Вырвется крик души.
май 1998.
Ты далеко. Наверно, никогда
Мне не увидеть
Глаз печальных свет,
Мутнеет в горном озере вода,
И отраженья моего живого нет
Ни в серебристом зеркале немом,
Ни в чистых светлых струях водопада,
Ни в сером небе, призрачно-пустом
Нигде, но этому теперь я рада.
А ты, мой друг
Беспечный и далекий,
Ты – отрекись, меня совсем забудь,
Я этот мир, коварный и жестокий
Оставлю и уйду куда-нибудь…
июль 1998.
Мне снятся озера
И чистые реки,
И добрые мысли,
Что есть в человеке.
И яркие звезды,
И смелые танцы,
И горы, куда никогда
Не взобраться.
И радуги даль,
И морские шатры.
Вот только не снится,
Что ты – это ты.
авг. 1998.
Мой велосипед
Бэнни – мой старый
Испытанный друг,
Летом мы с ним –
Всегда.
И если накатят сомнения
Вдруг
Или придет
Беда,
Мы вместе с другом
Умчимся вдаль,
Куда глядят глаза.
Посеребрится солнцем
Эмаль,
И ветер развеет
Тоску-печаль,
И первая вспыхнет
Звезда.
1998.
Я чувствую твое дыхание,
И взгляд, рассеянный немного,
Мне далеко до покаяния
И нелегка моя дорога.
Печальная, многоголосая,
Роняешь наземь свой покров.
Эх, жизнь, улыбочка раскосая,
Со мной дели мой бедный кров.
Смотри, за редким исключением
Окружена людьми ничтожными,
И пьешь со сладким упоением их лесть,
На что тебе безбожные?
Как вы похожи обе, право,
В пурпурно-золотых одеждах,
Людские судьбы вам – забава.
Эх, жизнь, осенняя надежда.
август 1998
Не проси ответа у огня,
И у ветра не ищи ответа.
Оставляя гордую меня,
Где-то тихо умирает лето.
Больше уж не хочется тепла,
Шепота зеленоглазых струй.
Мне почудилось, наверное, тогда,
Что ты помнишь первый поцелуй.
Впрочем, как всегда:
Сошлись пути, заплетая узелок тугой,
Но тебе ответа не найти,
Отчего так тонок голос мой.
Отчего рыдает по ночам
Тень от холодеющей свечи.
Ты как я. Рассержен и упрям,
Потому ответа - не ищи.
Волны памяти
Благодатная прохлада заструилась,
И повеяло осеннею листвой.
Звездочка с созвездия скатилась,
Ночь пришла и принесла покой.
Дум тяжелых стерты очертания,
Хмель атласный залетел в окно.
Принимаю времени лобзанья
И потоки ветра заодно.
Вот звезда моя. Сквозь древо
Я пытаюсь уловить лучи.
В сонме многозвучного напева
Золотистые звенят ручьи.
Ах, призыв тот слышу ясно,
Мне бы только силы рассчитать.
Бездыханный месяц безучастно
Повторяет сонно: время спать.
От окошка отойду тихонько,
Прерывая шелковую нить.
Волны памяти качнут легонько
То, что не остановить…
август 1999
Ах, досада, я опять одна,
Вечер тихо на плечи ложится.
Замурованная, у окна
Вижу, как осенний лист кружится.
О подруге я могу пропеть
Много песен, чудных и протяжных,
О разлуке стоит ли жалеть?
Было-не было, уже не важно.
Я сама придумала ее,
Пусть резвится, обгоняя тучи.
Не любовь - хмельное забытье,
Может, простоте меня научит.
Чтобы мое сердце терпеливо
Как часы, отмеривало бег.
К ритму жизни отношусь ревниво,
Как привыкший к боли человек.
Я одна? Так это не досада,
Это просто вольность птичьих стай.
Знаешь, мне другого и не надо.
Уходи, я остаюсь. Прощай.
Я люблю тебя,
Осень-подруга.
Ты меня не ругай,
Не клейми.
Задержи завывания
Вьюги,
И ветрище на время
Уйми.
Покажи мне
Лучистую душу,
Теплым взглядом
Скорее согрей.
Ты не думай,
Теперь я – не струшу,
Стану бабочкой мертвой
Твоей.
октябрь 1998
Напев
Как выразить мне то, что видит глаз,
Великолепье золота и меда.
Как обойтись без громких пышных фраз,
Безумствуя, как матушка- природа?
Как мне постичь пронзающую синь,
Багряный теплый свет живого?
Прозрачной легкой туникой богинь
Укроюсь, не сказав ни слова.
Прольются первые холодные дожди
На неостывшую от лета землю.
Твое несказанное «подожди»
Ответ на то, что не приемлю.
Теперь от света ласковой поры
Покойней на душе и чище.
Не слышно рокота людской молвы,
Из рощицы соседней птица свищет.
И я боюсь мгновенье упустить:
У светлой осени таких мгновений мало.
Все в прошлом, не о чем грустить,
О, чародейка, я б твоей подругой стала!
Я помогала бы тебе во всем:
Нарядом зрелым мир одела б нежно,
Голубкой трепетной влетала в дом,
Вселяя в добрые сердца надежду.
Скажи, как удержать все то,
Что дорого и сердцу мило?
Не мною было выпито вино.
И знаешь, друга я давно…простила.
Во чужой стороне
Я домыслю тебя,
Чтобы был этот день
Краше минувшего.
Во чужой стороне
Я растаю, любя,
Чтобы помнить тебя,
Покинувшего.
Во чужой стороне
Я друзей соберу,
Растворив допьяна
Кем душа полна.
Во чужой стороне
Я тихонько умру.
Освещай ему путь,
Озарена – луна.
г. Шихэцзы
Жара.
Мое имя – стихия,
Моя пристань – баркас.
И слагаю стихи я
Без одежд и прикрас.
Вот я мысленно где-то
Вместе с ветром кружу.
Моя песнь - не допета,
Оттого ворожу.
Дай мне, память, забыться,
Утоли пыл и страсть.
На скалистых дорогах
Силы дай - не упасть.
И, быть может, однажды,
Припадая к ручью,
Я, уставши от жажды,
Как земля закричу.
Я снова одна
В эти темные ночи,
Мне хочется верить,
Что ты – это ты.
Но ветер мне снова
Напасти пророчит,
И я остаюсь
У опасной черты.
Скажи мне, виденье
Что все это – снится,
Что так не бывает,
Что я – это я.
А вовсе не сильная
Гордая птица.
И мне суждено
Стать тобою,
Земля.
г. Урумчи.
Смириться надо. Больше не увидеть
Мне быстрого движенья губ твоих.
Как странно, что ты станешь легкой тенью,
Как жаль, что ночь не стала на двоих.
И поцелуи были лишь-
Глазами,
Глазами – страстные объятья
Рук.
Глаза - как стрелы пламени
Пронзали,
И ожидали встреч,
А не разлук.
Ты улыбался чисто и открыто,
Поймав мой взгляд среди толпы.
Стена. Страна любви закрыта.
Мы даже не были на «ты».
И почему б мне не смириться,
Чужой и чуждый человек?
Хотела просто я забыться,
Пока не канула
Навек.
Урумчи.
Все в прошлом.
Но я помню, милый,
Те яркие простые дни.
Когда любовь к себе манила,
Шептал ты:
Во ай ни.
Мне часто слышатся три слова,
Души летящей крик.
Закрыв глаза, я вижу снова
Тебя, о сладкий миг.
Вернись ко мне.
Как истязанье – разлуки век.
Господь придумал в наказанье
Нам – время бег.
во ай ни – я тебя люблю (кит.)
Все в этом мире блажь. Увы!
И фальшь, что ночи пенные.
Все чудилось: шептали Вы
Слова благословенные.
Каких-то пара дней. И вот:
Спрессованное время.
Гляделась в отраженье вод
Потерянная фея.
В обнимку с небом и землей,
Наперекор всему,
Всегда рисую образ твой,
Хоть это – ни к чему.
ноябрь 1999.
У озера Тяньчи
Мне б вернуть мгновение одно,
И опять в глаза твои взглянуть.
Крутит время дней веретено,
Я иду и одинок мой путь.
На седой равнине бытия,
Где-то на окраине земли,
Мы живем в разлуке. Ты и я,
И плывут над нами корабли,
Отправляясь в дальнюю страну,
Где в озерную хмельную гладь
Смотрится красавица Ванму,
Ощущая солнца благодать.
Так и я. Смотрю в глаза любви,
Чувствую дыхание ее.
Целое столетье впереди,
Мой любимый, вдохновение мое!
июнь 2000
Не уходи!
Я любовью согрета,
Мне больно и страшно
Опять умирать.
Не уходи!
Пусть воскреснет лето,
И время как в сказке
Вернется вспять.
И на жестокой
Этой планете,
Что Богом покинута навсегда,
Мы будем мечтать,
Как смешные дети,
И даже забудем про все на свете,
В смущенье повергнув
Года.
Я в твоей судьбе так
Мало значу,
Что бывает даже страшно
Мне.
И живу я, и смеюсь
И плачу
В маленькой придуманной
Стране.
В той стране
Веселые зверюшки
Разноцветный водят
Хоровод.
Спят часы,
И умные кукушки
Охраняют время
У ворот.
Плещет море. И большая птица
Укрывает всех своим крылом.
Ты и я. Открытая страница
Для того, чтобы забыться
Сном.
Ты полюбишь меня,
Когда я усну
Долгим холодным сном.
Одиноко прильнешь
Головой к стеклу,
Но это будет потом.
И как путник усталый
Горько вздохнешь,
Тоску отметая прочь.
От безысходности – не уйдешь,
Как от себя – в ночь.
Тихо-тихо душа
Очертит круг,
Но не вернется назад.
Ты вспомнишь:
Был у тебя друг,
Когда закроешь глаза.
Так много на небе
Черных туч,
Вбирающих влагу дня,
Что когда вдруг исчезнет
Светлый луч,
Ты поймешь:
Не хватает
Меня.
Бабушкины песочные часы.
Переливы прохладных,
Искрящихся струй,
Как живой и бесхитростный
Поцелуй.
Песня ветра и мягкий
Солнечный луч,
Ниспадающий мантией
С северных туч.
Теплый ливень,
Медлительный караван,
Уходящий в одну
Из восточных стран…
Как мне хочется
Маленькой-маленькой стать
И ладошки подставить
Под ливень опять.
И тебя целовать,
Целовать, целовать…
Ускользает мираж,
Млеют капли росы,
Ах, недолгими были
Песчинок часы!
Мне бы в прошлое поверить,
Мне бы в завтра заглянуть,
Чтобы все пути измерить,
И любовь вернуть.
Мне бы ветром обернуться,
Легкой стать как облака,
И к самой себе вернуться
В прошлые века.
Мне бы у огня согреться,
Научиться бы любить.
Верное найти бы сердце,
А потом – не быть.
Музе.
Белокрылая, не уходи,
Я покой твой больше не нарушу.
Я не знаю, что там, впереди,
И как вылечить больную душу.
Ясноглазая, не улетай,
Не оставь в мучительной тиши.
Лиру звонкую не отбирай,
Мыслей черных ропот заглуши.
Мудрая, к тебе взывает дочь,
Взор свой ласковый на чадо обрати.
Силы дай напасти превозмочь,
Голос жизни песне возврати.
Утром все всегда
Не так.
Утром друг вечерний-
Враг.
Сколько хочешь говори,
Утром мне
Не до любви.
Знаю, луч вечерний прянен,
Утренний – непостоянен.
Слишком строг
И слишком прям,
Как и я
С утра
Упрям.
август 2007.
Встреча с киногероем.
Я знаю, к тебе не прорваться,
Я знаю, к тебе не пробиться.
Привык ты к шуму оваций,
Паришь над землей, словно птица.
А годы катятся в Лету,
Ты – Запад,
А я – Восток.
Летаешь, мой Горец по свету,
Уже серебрится висок.
Запаянный трелью хрустальной,
Взгляни, словно ангел с высот.
Мотив твоих песен - прощальный.
Ты – Запад,
А я – Восток.
Скрестились два мира, два взгляда
В прикосновении рук. Поверишь,
Прохлады отрада повеяла на сердце
Вдруг.
Я знаю, в придуманном мире
Живем друг от друга вдали.
Я пью раскаленное солнце,
Ты на море жжешь корабли.
И в этой своей круговерти
Летишь,
И путь твой далек.
Я верю в бессмертье:
Открыты дороги
Ко мне,
На Восток.
Я не хочу обидеть Вас,
Мой полуночный искуситель.
Мне по сердцу круженье фраз,
Впорхающих в мою обитель.
И песен Ваших забытье,
И переливы легких струн,
И звезд мерцающих шитье
В слиянии двух лун.
Тот вечер как волшебный сон,
Который чувствует дыхание
Другой души. Как перезвон
Сердец. Как жизни обаяние.
И то, что Вы явились вдруг
Давно предчувствовала я.
Быть может, выскользну за круг,
В бескрайность забытья…
июль 1998.
Улетели птицы, улетели
За моря далекие разлук.
Не поется в голубом апреле,
Безнадежность замыкает круг.
В белом отражении небесном
Я одна среди унылых лиц.
Знаю, где тот сад чудесный
Млеет гомоном жар- птиц.
Но сильнее давит зимний шепот,
Мне сутуля плечи понемногу.
Ах, услышать бы коней незримых топот,
Выйти на широкую дорогу.
Даже если счастье отвернется,
Я узды не выпущу из рук.
Лист замерзший по весне очнется,
Скинув покрывало синих вьюг.
март 1999.
Я читаю, читаю, читаю
Возвращая прошлого суть
Я листаю тебя, я листаю…
Не забудь меня, не забудь
Слово к слову. Бесценная строчка
Я ловлю ее на лету.
Ты останешься Ветром. И точка.
Разметай любовь на ветру.
Я мечтаю, мечтаю, мечтаю,
Что отпустит вода бережок.
Что листаю? Кого вспоминаю?
И самой-то мне невдомек.
янв.2008
Холода, холода,
И за окнами – вьюга.
Завещал навсегда:
«Да любите друг друга».
Но не каждый нашел,
И не каждый прослышал.
Кто-то вовсе ушел,
А другой – не расслышал.
И металась Земля
В пустоте бесприютной,
И стонала как я
Душой сточенной, смутной.
Потому что один
Ненавидит другого,
Потому что другой
Не всприемлет ни слова.
Потому пепелище
Веет холодом ночи,
Потому и совища
Все пророчит, пророчит…
Холода, да снега,
Да за окнами – вьюга.
Навсегда-навсегда
Мы полюбим друг друга.
янв.2008.
Тихо-тихо отзвенело лето,
Крадучись, зима подобралась.
Помню, было это где-то, где-то,
Там, где Памятью Душа клялась.
И теперь счастливое приволье
Слышу, слышу теплым забытьем.
Не скажу я Памяти: довольно!
И овею Душу сладким сном
Полетели мысли, полетели,
Запоздалой стаей лебедей.
Мне минуты и часы запели,
Словно залихватская капель.
Все зовет, зовет меня без краю
Неизвестных дум водоворот.
Я собой останусь. Знаю.
И растаю дымкой талых вод…
янв.2008.
Растворяюсь в тебе,
Растворяюсь.
И в руках твоих нежных
Качаюсь.
И под тихое пение
Слова
Я как женщина –
Первооснова,
Что объята мужчиной
До края
Позабытою радостью
Рая…
янв.2008.
Я вошла. Бесконечно чужое:
Мысли, взоры и губы твои.
Ничего не напомнит, что двое
Сочетались на ложе любви.
Воздух свеж и уже отрешенно,
Безучастно пространство ко мне.
Обреченно на непостоянство,
Как порочная жизнь на земле.
За чертою незримого круга
Мне тебя уже – не узнавать.
Нашептала зловредная вьюга,
Что за тайной заветного круга
Не любимая и не подруга,
И голубкою мне – не взлетать.
янв.2008.
Посвящение сестре.
Не выношу задернутые шторы,
Закрытых окон слепоту.
Так темень проникает в поры,
Разит летящую мечту.
Въедается под кожу ночь,
И притупленный мозг томится.
Из тьмы объятий рвется прочь
Отчаявшись летать, Жар-птица.
Пустите птицу в Небеса!
Ей мужества не занимать!
Пройдет по жизни до конца
Не повернувшись вспять
Душа, уставшая от шпор
Истонченного слуха.
Не выношу тяжелых штор
Запаянного духа.
янв.2008.
Кружево мыслей
Плетет паучина.
Гложет красавицу
Злая кручина.
Смерть непременно
Подкосит любого.
Ищет бессонница
Верного слова.
Время кромсает
Усталые лица.
С каждым
Когда-нибудь
Это случится.
Люди уходят,
Иль мне это снится:
Не с кем душе перелетной
Проститься.
Непримирима. Неодолима.
Но с покаянной молитвою зрима
Радость,
Что с Господом неотделима.
Радость,
Что смерть – одолима.
янв.2008.
Ну вот, брат Ремарк!
И тебя помянули
В далеком краю,
Где не летают пули.
Где доктор Равик
Не был выслан – ни разу.
Не рвала кишок
Ребятня по приказу.
Где не было чисток
И гладомора
В расстрельном котле
Большевистского ора.
…- Ну, что, за Товарищей?
Звон разливается,
По рюмкам усталым
Кальвадос скитается.
- За них, Триумфальную
И Обелиск!
Кальвадос по рюмочкам
Пли – ск!
И снова скитания –
Воспоминания,
Как слов приграничное
Перекликание.
А в душу глядит
Высота пилигримья,
Да здравствует
Эрих Мария!
14 янв.2008.
Под Веригиной горой,
Эх, тальяночка.
Дом стоял. Не дом – так,
Мазаночка.
Вышла, помню, на крыльцо
Люба-маменька,
Чтоб с рассветом приоткрыть
Дому ставенки.
Взял я фотоаппарат,
Старый, фэдовский,
Приложился аккурат,
Так, по-дедовски.
Щелкнул весело затвор:
Приосанилась.
Сколько минуло с тех пор!
Рас – стаканилось!
Нету любыньки моей,
Сердце сжалося.
Под Веригиной горой
Все осталося…
14 янв.2008.
Оттого и не было прекрасней,
И печальней тепло-нежных слов,
Что ракушка призрачного счастья-
Ветра полуночного улов.
И поет, жемчужная, бормочет
Про чужие страны, города.
Словно тайное мое пророчит,
Чистое как небо и вода.
И живу, подслушивая звуки
Забытья ли или бытия.
Целовал впервые мои руки
Ты в предчувствии разлуки.
Но была там я или не я?
26 янв.2008.
Этих слов
Искрометная нежность,
Эта светлая
Бледность лица.
Мы с тобою,
Моя неизбежность,
Пронесем эту жизнь
До конца.
И как чашу отравную –
Выпьем.
И как путник усталый –
Вздохнем.
К смерти мы, как и к жизни
Привыкнем
И назад – никогда
Не придем…
26 янв.2008.
«Солнышко-лебедышко,
Выходи встречать.
На цветочной радуге
Зоренькой качать»…
Было это в давние
Годы-времена.
Говорила маменька:
Не ходи одна!
Весны, словно бусинки
Яркие горят,
Теплотой пахучею
Травы шелестят.
Шмель не слышит голоса
Из хмельной земли.
Сколько весен-мученок
Где-то полегли!
Ягодочки - бусинки
Алые горят,
Теплотою жгучею
Травы говорят.
И не знает маменька,
И не слышит зов
Вечно-обеззвученных,
Горьких голосов…
«Солнышко-лебедышко,
Ясная заря,
Мы цветочной радугой
Проросли не зря.
И когда вернется вновь
На ладан дыша,
Изойдет осокою
Кирзова душа».
Хрусталями на сердце узоры
Разнацветила та, что вдали.
Светлоокого месяца шпоры
Причитали в жемчужной пыли.
И накинувши ночи тунику
Растворила на волнах весло:
Я иду вырывать повилику
Там, где сердце быльем поросло.
Отсвистели в кустах свиристели,
На деревьях повисла пастель.
Ветроглазые зимние шмели
Отобрали у ветра свирель.
И поет он беззвучно, хлопочет
Об устройстве весенних одежд.
Светлоокого месяца очи
Причитают капелью надежд.
8 февр.2008.
Под ногами
Снег хрустит.
Память душу
Бередит.
Тихо здесь
Как подобает,
Даже птица
Не вздыхает.
Долог путь,
Пряма дорожка.
Здесь лежат
Не понарошку.
На холмах
Кресты иль плиты,
Все со смертью
Будут слиты.
Тихо. Солнце
Клонит в сон,
Луч слезою
Напоен.
Словно жизнь,
Скользя до дна:
Вот и выпита
Она.
Как под плитами –
Мои.
Под крестами как –
Твои.
Лишь молитва – горяча,
Подпевает ей – свеча.
И гвоздики алый
Лик
К снегу памятью
Приник.
6-8февр.2008.
Ю.К.
«Жаль души
Хоть она и не наша»-
Веет ветер
Душою скорбя.
Жаль, вздыхает
Удушливо пашня.
Жаль, ей вторят
Моря.
Сожаления вздохов
Проносит
Лес-отшельник,
Скрепя
Как старик.
Жаль! И к Небу
Дыханье возносит
Временного созвучия
Крик.
9 февр.2008.
В запредельные дали
Закружится разум.
Мнимых звезд покрывало
Опустится разом.
И забвение облаком
Душу овеет,
Заволочет и в мыслей
Берлогу завеет.
А пернатые грозы
Омоют закаты.
Отпоют чистой прозой
Времен перекаты.
Серебристого ветра
Задумчива поступь.
Так меж светом и тьмою
Размашиста отступь.
16 марта 2008.
Хлебникову
Воробьи заворобьили,
А вороны – заворонили.
Мы любовь свою любили,
Остальное – проворонили,
А, быть может, прочирикали,
Или же – проворобьили.
Где-то что-то упустили,
И любовь-мечту – неволили
А за окнами – весеница
Разливаясь, нежится.
Спички судеб завеселятся,
Развевая пламень нежности.
Воробьи заворобьянятся,
И вороны – заворонятся.
Только встречи – растеряются,
Водами весны – умоются.
16 марта 2008.
Свеча догорает, свеча догорает,
И время скользит, догорая, и тает.
Ах, сколько свечей догорело, истлело.
А время парило, а время горело.
Акации ветка – благоухала,
Удушливый вечер цветами вздымала.
И веером встреч догорало, истлело,
Взыгравшее время душою кипело.
Упрямые зимы таятся и тают,
И время то дышит, а то – замирает.
Так сердце, собой поглощено навеки,
Застыло слюдою в неистовом веке.
Слоится и пеплом любви рассыпает,
А время с оглядкой во тьму уползает.
На миг пред забвением душу пронзает,
И тает…
16 марта 2008.
Фиолетово-терпкий подснежник
Одиноко кипит на ветру,
Разметавши шальные одежды,
Что сородичам – не по нутру.
В отдалении стайкой белесой
За полынными травами спят.
Над раскрывшим земное
повесой
Удивленные тучки галдят.
Или солнца весеннего лишку
Он хватил, напрягаясь нутром,
И летит как вихрастый мальчишка
Сквозь бурьяны, один, напролом?
А быть может, раскаяньем полный,
Он, сливаясь с дыханьем земли,
Лучезарного росчерка волны
Принимает в объятья свои?
Он пробился сюда окрыленный
Той мечтой, что живет только раз.
Как и я, безоглядно влюбленный
В эту жизнь, без одежд и прикрас.
17 марта 2008.
Взять бы, да окунуться
В пространство
Красок живительных лета,
Чтобы простил мне мое
Окаянство
Тот, в ком величие света.
Только бы на орлином
Изломе
Силу земли одолеть…
Был – непреклонен
Стал – непреклонен
Горизонтальная верть.
3 июня.
Хороша дубовая аллея,
Сонный воздух томен и тягуч.
Из болотца, от дремоты млея,
Жабий хор волнительно-могуч.
Беззаботный, убегает в чащу
День, до обморока чист.
Может, только он и настоящий,
Словно лес, пленительно-речист.
Времени утраченные нити
Схлынут, облегченные, с души,
Музыкой пленительных соитий,
Хоровода ангельской тиши.
2 июня 2008.
Ромашек дикие головки,
Гамак – встречь ветру.
Шмель озабоченный и ловкий,
А нас здесь – нету.
Он улетал, ну а в кармашке
Хранил монету,
Чтоб в Невку бросить от Наташки,
Которой – нету.
Вдохнула зверобоя душно,
И в омут разом.
Здесь ничего уже не нужно,
Здесь – ум за разум.
2008.
Читая журнал «Ихтис»
На голубой планете,
Что ростом – невеличка,
Богу пишут дети,
Чирикают как птичка:
«Ты разве не слышишь, Господи
Когда на земле стреляют?»
«Если человек во сне смеется –
Это ангелы с ним играют?»
«Почему этот мир без нежности?»
«Ты обслуживаешь другие страны?»
«Некоторые люди, знаешь,
Живут на земле и солнце топчут,
Бессердечные великаны»
«Я родился, а мир такой злой и жестокий»
«А нельзя ли вообще не рождаться?»
«Почему ты ко многим как отчим далекий?»
«И беда до тебя докричаться!»
«Мама сказала, я плакал во сне
Ты не помнишь, о чем мы с тобой говорили?»
«Господи, дай ума-разума мне!»
«Что надо сделать, чтоб мамы не били?»
Детские лица,
Ясные души:
«Господи, если ты устроишь конец света
Кто ж на тебя будет молиться?»
И слезы скупее, и суше, и суше…
Пронзительно-честно,
Отчаянно-верно,
Доверчиво-живо,
Тому, кто парит.
Над сумраком зла,
Над бесчестьем кровавым,
Над мороком, завистью,
Сердцем лукавым,
Тому, кто ребячьи
Не детские судьбы
Любовью своей сохранит.
Я вошла в Твой Дом тихонько,
Все иконы целовала.
Свечи плыли и легонько
Легкость душу обвевала.
Отчерствела, отхмелела,
В храмовую высь летела,
И коленопреклоненна, пела…
15 июня 2008
Отторгаю от сердца заклятья,
Отторгаю отмеренность встреч.
Отторгаю все кольца и платья,
Тает горюшко с плеч.
Отторжение от пространства,
Отторжение от зеркал,
Там, где соткано постоянство,
Где меня ты не звал.
Отторжение силами свыше,
От потока негласных сил.
Отпаряю все дальше, все выше,
Чтоб Небесный меня простил.
23 июня.
I
Неоглядная синева,
Летом-летние берега.
Чаек ветреных голоса,
И белесая полоса.
То на отмели небеса,
Чаек тихие голоса.
И на веточках снегири
Заморозились без любви.
II
Тихая пристань, журчанье дерев,
Встретить хозяина выскочил лев.
Глазки от фар, словно желтые стразы,
Все остальное – лишь пышные фразы.
Скрипнули тихо врата, пропуская
Ту, что пленилась пристанью рая…
Горчит горчичное зерно,
Подсолнухово – тоже.
И жизнь горчит, ей все равно,
Что я и ветер – схожи.
Горчит, слезой напоено
Вчерашнее похмелье.
Горчинкой выстилано дно,
И горек мед забвения.
На берегу у заснувшего солнца
Ветер качает времен колыбель.
Травчатым облаком сизого донца,
Духом прогретых теплых земель.
Зло отступает, и Божьи зарницы
На небе пляшут как дивные дивы.
Тень растворяют райские птицы,
Шепчутся в танце хрустальные ивы.
Недра земные омыты водою,
Влагой прозрачной омыты сердца.
Солнце влюблено поет над землею,
Нет и не будет жизни конца.
15 июля.
И раскинувши руки,
Принцесса плывет.
А над ней спелым цветом
Пшеница поет.
Бирюзовы и трепетны
Взмахи крыла,
И шальное питье,
Словно терпкая мгла.
Изумрудны огни
Травянистых болот.
Там косматые пни,
Там любовь – не живет.
15 июля.
Словно все в первый раз,
И не пахнет моими духами.
Так похоже на чей-то рассказ
Все, что было меж нами.
На ресницах слеза не дрожит,
Ссохлись реки забвенья.
Серебристою ниткой прошит
Лепесток откровенья.
Страж небесный росой напоит
От беды и печали.
И березовый дом сохранит
Все, что было вначале…
18 июля.
Сердце-растрепыш,
Ты бьешься все глуше,
Воздух хватая жабрами суши.
Падает смерть
К моему изголовью,
И истекает грешной любовью.
Веет ледяным, просроченным веком
И отстраненным, как век, человеком.
Сердце мое!
Драгоценная ноша,
Полная жизни, любовью пригожа,
Что ж ты рыдаешь в ночи ветрооко,
Месяцем пряным по гребням Востока?
Маешься, тихо скребешь мою душу,
И возвращаешься снова на сушу.
Полно!
Приходит черед расставаться,
Как научиться навеки прощаться?
Не прилепляться любовью к пустому,
Плыть, растворяясь,
К Отчему Дому…
1 апреля.
Зов земной.
И песни, и слезы, и танцы –
Огненные протуберанцы.
И ткани напоены цветом,
И легкость в смятении этом.
И реки полны, разливанны,
Молитвами благоуханны.
Искристые речи, движенья,
Индийской души – отраженье.
Дивлюсь до мурашек по коже:
Как зовом земным мы похожи…
21 июля.
Фронтовая быль.
Горела вдали золотая земля,
Мы вышли из праха: Савельев и я.
Сидим, говорим, а орудия – нет.
И губы беззвучные шепчут в ответ,
Что, мол, разыграл и один, и другой.
Орудие – всмятку, и мир – чуть живой.
Лишь мы, поседевшие, тихо сидим,
Упрямо о чем-то друг другу твердим.
Не слышим ни криков, ни слез.
Тишина. Будь проклята эта шальная война…
Молчит ветеран, руку к уху прижал:
Ты, дочка, погромче,- едва прошептал,-
Не помнишь, о чем говорили мы?
Да! Будь проклята эта шальная война.
Контузия эхом прошлась по костям,
Я все еще здесь, а Савельев мой – там.
За русскую землю полег старшина,
И помнит о нем золотая страна…
Он смолк и главою склонился на грудь,
На Волгу, на родину дайте взглянуть!
И пить чистый дух из лесов и лугов,
И слышать земли упоительный зов…
Жемчужной слезой поит солнце меня,
И вижу я сон в пересвете огня:
Что вместо солдата я ринулась в бой,
Орудие - всмятку, и мир – чуть живой.
Прорезал пространство глухой пулемет,
И в тело реки тело падает в лет,
Он спас меня, сам захлебнувшись от ран…
Очнулась от плача: где мой ветеран?
Вдали – сорок первый, и я – не своя.
Где сон, а где явь, где отчизна моя?
И я ли веду этот призрачный бой?
Одна или рядом мой друг фронтовой?
Чу! Слышу, горит золотая земля.
Выходим из праха: Савельев и я.
22 июля.
Николаю Тряпкину
Васильковая память.
В синем поле василечки-васильки,
Пригорюнились от жалости-тоски.
Вышла во поле родимая жена,
Мокры глазыньки до донышка, до дна:
«Ясный сокол мой далехонько убит,
Горе горькое за хатою стоит».
Плачет лес слезой янтарною, хмельной,
Не воротится солдатушко домой.
За Россию он головушку сложил,
То накликал черный ворон, старожил.
Пес скулит, и стонет матушка-земля,
Нет кормильца, осиротела семья.
Осиротели и пашня, и луга,
Посуровели речные берега.
Годы отошли за поворот,
Но забыться горе не дает.
Васильками клонит голову сильней,
Песнь родимая доносится с полей.
Тихим ржаньем отвечает ей гнедой,
Где-то спит солдат с пробитой головой.
Память вечную поют ему поля,
Крик небесный – от тихони-журавля.
Цвет атласный – от калины молодой,
Стон земли – от матери родной.
От жены – венок душистых трав,
Вспоминай хозяйки добрый нрав.
От малого – родниковая душа,
Чтоб гордиться мог отец за малыша.
От церковенки – чистейшей ноты звон,
Поясной от вечности поклон.
23 июля.
Плакальная
Тяжелешенька моя
Головешенька,
Через тень, за плетень
Жизнь-горошинка.
И несется, и поется,
Сумасбродится.
И взахлест да перехлест,
Колобродится.
И окольных-то парней
Подзадаривает,
Жарит песню, в свист свистит,
Да наяривает.
Огородами-дугами
Покатилася,
За пенечки, за коряги
Закатилася.
Эх, минутки вы мои,
Любы-прошены.
Молодильные садочки
Запорошены.
То ли небыль,
То ли быль полотняная.
Ухайдокалась душа
Окаянная.
Теплым-тепло на берестовом доле,
Росой тяжелой дышат тополя.
Я ветер пью на волюшке, на воле,
И жду вестей от друга-журавля.
Светлым-светло на небушке родимом,
Курлы-курлы, кричу ему вослед.
Он как стрела: единственным, единым
Ярчайшим светом оставляет след…
26 июля.
Топленым млеком веет сухостой,
Душа-дитятко – нараспашку свету.
Напоит маменька студеною водой,
И бродит память по задворкам Леты…
Дом соловьиный, дом соловьиный,
Отчий мой дом.
Гроздья рябины, терпкой рябины
Вдрызг за окном.
Прадеды, деды, могильные холмы,
В воздухе пыль.
Скиньте с души окаянной оковы,
Бросьте в ковыль.
Весен хрустальных громы накличут,
Встану под дождь на лугу.
В терпкий рябиновый, да переливчатый
Дом соловьиный войду…
26 июля.
Шалово.
Под столицей луговой
Луга спит в тиши печной.
Деревеньками шурша,
Вьется дымкой камыша.
Синим, голубым, зеленым,
Этот край зовут – озерным.
В погребах – сметанкой кринки,
А на озерах – кувшинки.
Тихом-тихая вода,
Рыб прозрачных череда.
Бархатны стрекозьи глазки,
Старым лодкам снятся сказки.
Мошкариный морок, зной,
Над дворами – дух грибной.
Леденцы-то, леденцы –
Ландышевы бубенцы,
И собачий перелай -
Шалова заветный край.
26 июля. ( Ленинград – Луга – Шалово).
Вон ангел на облаке мчится,
Вон крыльями машет Пегас.
Боюсь, это все только снится,
И жизнь – это ветра рассказ.
Лежу на воздушном балконе,
И зелень пьянящую пью.
А месяц в небесном полоне
Качает созвездий зарю.
И нету у неба границы,
И нету границ у земли.
Пространства златые жар-птицы
Там перышки чистят свои.
26 июля.
Встрепенулась, словно очнулась
От дремотного забытья:
То природной души коснулась
Перелетная песня моя.
Стрекоза ее в такт напевает,
Пряный воздух доверчиво пьет,
И мгновения суть понимает,
И мгновением этим живет.
Расскажи, расскажи о полете,
Чтоб потом, на последнем излете,
Твердь земную крылом одолеть.
Плыть, дерзнувши, в далекие дали,
Оставляя тревоги-печали.
Перелетными песнями петь,
Боль земную крылом одолеть…
7 августа.
Приворожена, приворожена,
Точно снегом припорошена.
И сбывается пророчество,
И крадется одиночество.
От Любови отстоящее
Суесловит настоящее.
И звезду роняет млечную
В эту накипь беcконечную.
Август 08.
Пуганое ты мое,
Распуганное.
Счастье женское мое,
Безприданое.
Полыхает маков цвет,
Да зарницею.
Отцветает молод цвет
Царь-девицею.
Хрусталями воздух шит,
Перешит.
Ветр медовый
Счастье женское
Ворошит…
9 сентября.
И в каждом мгновеньи,
Тобой утоленном
Есть капля крови.
И в каждом мгновеньи,
Тобой окрыленном
Не видно земли.
За вздохом оброненным
Ясное слово,
Промолвишь – заходится грудь.
За гранью певучего
Нежного слова
Позволь на плече отдохнуть.
Слетаются снова
В тишайшем покое
Слова откровенных глубин.
В качелях бессмертья
Качаются двое,
И смысл мгновенья один.
11 сентября 08.
Цветок, подаренный тобой,
Еще наверно, помнит лето.
Он, как и я - стремится к свету,
Запаянный в хрусталь немой.
Меняет цвет он на ладони,
Живой и теплый как душа.
И вижу я как не спеша,
На знойный луг выходят кони.
И бабочки пестрят дневные,
И пряный запах клонит в сон.
И звучен лета небосклон,
И мысли все мои шальные.
Я твоему подарку рада,
И ты, и он - моя отрада.
Утро зеленью облито,
Мирно дремлют облака.
Тихой прелестью сокрыта,
Тайных дум течет река.
Медленно. В водовороте
Шумных мыслей не унять.
На последней звонкой ноте
Голос жизни не понять.
Мне мучительно – тревожно,
Оттого, что ты вдали.
Я в далекую дорогу
Собираю корабли.
Стройных, сильных и красивых
Мыслей – облаков.
Спой и ты, мой яснокрылый,
С дальних берегов.
Вольность
Недвижима. Бесцветное слово,
Когда слух до предела остер,
Когда с места сорваться готова,
Когда мыслям раскинут шатер.
Когда хочется, растворяясь,
Отдаваться нежным глазам.
Когда хочется жить, не каясь,
Животворный испив бальзам.
Когда звуки сливаются вместе,
Заполняя сознанье мое.
Отпускаю парящую песню,
В полу - явь и полу – забытье.
I
I.
Возьми, возьми меня с собой!
Хочу дышать дождливой пеленой,
Хочу, чтоб радовался глаз
Творенью дум Петровых без прикрас.
Мосты изогнуты дугой,
И купола расшиты мглой.
Исаакий зеленью облит,
А Летний сад как будто спит.
В Гостином как всегда народ,
А Невка тиной отдает.
Кружась, ложится первый снег
На Петропавловский, на брег.
Меня здесь нет,
Меня здесь нет.
II
Где-то там, далеко,
За прозрачной рекой,
Да за синей туманной гладью,
Спит таинственный город,
Город живой,
Обрученный стихами тетради.
Помоги мне, о дивный любимец Петра,
Помоги мне нарушить земное.
И всю белую-белую ночь до утра
Пой душе о вечном покое.
Я к тебе никогда, никогда не вернусь,
Сердце падшее чувствует это.
Белоснежно- печальным крылом прикоснусь,
Неспетой песней поэта.
III
Бесконечно далекий город,
Город детства, город любви,
Почему ты мне только снишься,
Раскрывая объятья свои?
Я хочу дышать твоим ветром,
Твоим небом и водной гладью.
Но опять, ни во что не веря,
Я склонюсь над этой тетрадью.
Неужели тебя не увижу?
Ты - не примешь
Простертых рук?
А в душе звенит твое имя,
Отдаленное - Санкт-Петербург.
1997г.
Ты назвал меня красивой,
Но мне горько оттого,
Что не стану я счастливой
Из - за слова твоего.
Я тебя почти не знаю,
Но легка моя рука.
И летаю я, летаю,
Обгоняя облака.
Сильным, смелым взмахом крыльев,
Над землей, смотри!
Опущусь я, обессилев,
На руки твои.
В малиновом светлом лесу,
На закате трудного дня,
Я, уставшая, тихо усну,
Подле верного друга-коня.
От кошмаров последних лет,
Вдруг в холодном поту проснусь.
Серебристый увидев рассвет,
С облегченьем пойму: не вернусь.
Не вернусь, где горечь и зло,
Не вернусь, где боль и дурман.
Я живою останусь назло.
Здесь, за гранью. Что было – обман.
И в малиновом светлом лесу,
На закате хмельного дня,
Я, счастливая, тихо усну,
Подле верного друга – коня.
Как будто я вновь стала
Взрослой,
Прозрев от ненужной
Любви.
И больше не будет вопросов,
И холодны руки мои.
Как будто бы после
Болезни,
Я чувствую жизни
Дурман.
И ясен мой взор и бесслезней,
И разум от воздуха пьян.
Как будто весна всколыхнула
Застывшей души забытье.
В небесную синь окунула
Свободное сердце мое.
Подруге Славене
Поезд-гусеничка
Под скалою мчится.
Тихо проплывает
Речка-голубица.
Над обрывом травы
Шелестят ветрами.
Облака шальные
Стелятся цветами.
В сказочные дали
Ускользает вечность,
Обнимает негою беспечность.
03.09.
В заколдованном мире
Кукушки-царицы,
Веселей не видали
Жар-птицы – девицы.
В междометьях крылатых
Смешливо парила,
И о чем-то с кукушкой
Всерьез говорила.
И меняли столетия
Шубки и шкурки,
На Земле, где кукушка
Затеяла жмурки.
Все ку-ку да ку-ку,
Ни конца, ни начала.
А жар-птица – девица
Свое откричала…
В память о художнике
Свежевымытый пол
Зазеркальным поет отраженьем,
В мастерской пряный дух
От украинских дымных ночей.
Взгляд Платона
Насмешливей и отрешенней,
И струится, звенит
Акварелью весенний ручей.
Мир поет и искрится, наполнен
Дыханием Бога.
На пустынном брегу
К костерку завернула река.
Цвет заката
Роняет на лица идущих дорога:
Дышит негою время с полотен
Стадничука.
И упругостью вишен
Эмаль молодая полнится,
И лучистым лучком
Золотит изумрудный вихор.
Под апрельским дождем
Моет ветви березка – жар-птица,
И капелью зонтов подпевает ей
Темперный хор.
Память тискает время,
Врываясь полотнами быти.
И бойца молодого
Красный конь не оставит в глуши.
Проплывают пред взором
Отголосками сотен событий
Переливы вбирающей вечность
Раздольной души.
11 июня 09.
Запретили звезды говорить.
Вольность ли почуяли мою,
Или захотели пошутить,
И напеть прощальное лю-лю.
Эх, вы, стражи зим моих и лет,
Мне ль не знать мечтаний соловья.
Друга сладкозвучный амулет
Веет сном как матушка- земля.
Звезды, звезды, спите, ай-лю-лю,
Я качаю вашу колыбель.
Далеко-далекое люблю
Мне до слуха донесет апрель.
11 июня 09.
Облака играли в прятки,
Обгоняя голубей.
Подарил им май крылатки,
Взяв из горницы своей.
Жемчуга рассыпал в небе,
Обронил в поля росу,
И умчался. Лето, небыль,
Словно в сказочном лесу.
Окунулись в воду скалы,
Стряхивая время соль.
Целовались маки алы,
Утоляя чью-то боль.
Хорохорились синички,
Цвет зари застыл в горах.
Принесли, резвяся, птички
День на розовых крылах.
7 марта.
